Виражи чужого мира - Страница 51

Нет, все-таки продукты тут замечательные. Даже у Марины мед был хуже, хотя она и хвастала, что пасечник ей родной дядя. Про магазинные сиропы лучше и не вспоминать. Как и про те засахаренные куски, что продают на рынках незагорелые пасечники.

— Что такое деза… — и тут до него дошло.

Нет, все же маги очень сообразительный народ, что ни говори. Вспыхнул, засопел, сделал обиженный вид.

— Ну ладно, ладно, не дуйся, — облизывая мед, сказала я примирительно, — давай будем считать, что я все вопросы уже задала. Начинай отвечать.

— С чего?

— Да с чего хочешь, — великодушно разрешила я, в этот самый миг вытаскивая из вазочки пирожное и решая важный вопрос, могу себе позволить его в качестве моральной компенсации, или оставить на попозже?

— Нет, — подумав еще минуту, за которую печальная участь пирожного была решена, обескуражено пробормотал Тер, — так я не умею. Лучше задай вопрос.

— Давай объединим усилия? — коварно предложила я, сочувственно улыбаясь магу, — ты припоминаешь, какой вопрос я должна была задать первым, по мнению почтенных эргов?

— Ну… — он помялся, вздохнул и виновато уставился на меня, — где учитель.

— Да? — сделала я самое изумленное лицо, какое умела, — а мне казалось, логичнее спросить, где умывальня. Ну, им виднее. И что ты должен был соврать в ответ?

— Почему соврать? — ненатурально обиделся Терезис, и совсем сник, — с тобою невозможно разговаривать.

— Не переживай, — пожалела я свою сиделку, — ты не первый это говоришь. Ладно, вот исключительно ради нашей дружбы, слушай первый вопрос, зачем под дверью сидит тот привратник?

— Какой привратник?

— Которого клеит Гайтола, и который так старательно считает, за сколько минут она до него домчится.

— А… — сообразил Тер и, словно ненароком, оглянулся на дверь, которая вдруг закрылась плотнее, — тут все не так просто, как ты думаешь. Он был её мужчиной… а потом приехала одна… девушка…

— И он изменил своей избраннице, — понимающе поддакнула я.

— Нет, маги не зовут своих женщин избранницами, — задумчиво отмахнулся Терезис, — избранницу осознанно выбирают из тех, кто подходит… но это тебе еще не нужно. Так вот, Бертин начал встречаться с… ну неважно, и Гайтола ушла с острова. А теперь…

— Элементарная ситуация, — хмыкнула я, теперь у нее есть Митим, а у возлюбленного никого нет, и он снова вспомнил про старую любовь. А она мечется между двумя стульями.

Тут я вспомнила странное поведение Гайтолы в том заброшенном домике и подумала, что у неё гораздо более обширные аппетиты, но не стала ничего говорить.

— Женщин среди магов меньше мужчин, — удрученно признал Тер, — так о чем ты спрашивала?

— Какого черта он делает под моей дверью?

— Тебе пока нельзя выходить на улицу, — решился маг, — вот и посадили… Бертина.

— А, — понимающе кивнула я, — тогда пусть сидит. Только у меня есть требование, или на дверь немедленно прибьют засов, изнутри, само собой, или ты ночуешь вот на этом диванчике.

— Почему… — глаза мага снова возмущенно округлились.

— Почему на диванчике, или почему именно ты? — уже не скрывая насмешки, спросила я.

— И то и другое, — парень еще пытался смотреть наивной овечкой.

— На диванчике — потому, что второй кровати я тут не вижу, а вот почему именно ты, думаю, тебе отлично известно и самому. Ты отличный актер, Терезис, я даже сначала поверила… правда. Но потом сопоставила кое-какие факты… и поняла, если бы ты и в самом деле был таким валенком, каким пытаешься тут прикинуться, Дэсгард никогда бы не взял тебя в ученики. Никогда! И так переживать за тебя, как там, во дворце, тоже не стал бы. Так что хватит строить из себя пенька, иди и прикажи, чтоб прибили засов. Вы все очень милые… знаешь ли, но лучше, если ваши замечательные рожи будут гулять за запертой дверью.

На этот раз он молчал дольше, я даже успела прогуляться по комнате и выглянуть за окно. И в самом деле, узенький балкончик, зависший над обрывистым склоном, тонущим в густой зелени, да синь моря на горизонте. Приятно будет тут постоять по вечерам, если мне, конечно, дадут ключ от замка.

Потом я обнаружила в ящике конторки досточку с рамками, несколько листов плотной бумаги и местные стержни из мягкого графита. Мои собственные принадлежности, разумеется, исчезли, но жалеть о них я не собиралась, там не было ни одного наброска. Все, что я нарисовала за ночь, папа забрал с собой, бережно сложив в жесткую обложку блокнота и завернув для надежности в полотенце и футболку. Ну, хоть какое-то занятие, пока маги определятся с моим обучением. Почему-то мне кажется, что у них на этот счет нет единогласия.

— Магов рисовать не запрещено? — Усевшись напротив Тера, и обнаружив, что на него очень удачно падает свет, вскользь поинтересовалась я.

— Нет, — произнес он совершенно другим тоном, чем прежде, усталым и хмурым, — особенно, если им потом дарят рисунки.

— Считай, что подарила, — так же серьезно сказала я, — только посиди так минут пять, пока думаешь, где найти засов и гвозди. Да не делай злое лицо, так ты выглядишь старше. Вообще, в чем проблема?! Мне нужно отдохнуть, а после вашего дурацкого дворца спать спокойно с незапертой дверью я разучилась.

— Не хотелось… бы… снова ловить тебя, когда ты попадешь под влияние какого-нибудь цветочка или мотылька, — неопределенно буркнул маг.

— Ну, во-первых, судя по числу появившихся на мне украшений, кое-что в плане защиты вы уже предприняли. Во-вторых, не проще ли предупредить меня, чего я должна опасаться, чем запугивать непонятным поведением?! Или я снова должна сама отгадывать, как правильно поступить в очередной ситуации, а вы будете играть роль американских наблюдателей? — задавая эти довольно резкие вопросы, я ничуть не нервничала, рисование всегда приводило меня в состояние какой-то умиротворенности.