Виражи чужого мира - Страница 52

— Ладно… — нехотя сдался он, — засов мы прикрутим. Хотя эта башня вся твоя и засов есть внизу на входной двери. Но в гостиной пока буду дежурить я… или Гайтола. Первые два дня, не больше. Потом Балисмус начнет тебя учить… сейчас он не может.

— Сильно тяжело пришлось? — вдруг догадалась я, и пристально всмотрелась в заметно осунувшееся лицо мага, — может, лучше было оставить до осени?

— Давай не будем на эту тему… — так сухо отрезал он, что мне сразу расхотелось шутить и пририсовывать его волнистой шевелюре игривые рожки.

— Как скажешь, — я торопилась набросать черты того человека, который на миг выглянул из-под маски обаятельного своей наивностью растяпы, — сам же настаивал на вопросах.

— Ты задаешь не те вопросы, — едко и безнадежно хмыкнул он, — что обычные девушки.

— Так вам радоваться нужно, что теперь у вас появился такой необычный экземпляр, — в тон ему пошутила я, — но это всё издержки мужского воспитания.

— Да, отец у тебя личность незаурядная, — вдруг согласился Терезис.

— А вот на эту тему тоже не будем, — предупредила я строго, расписалась на уголке и протянула ему лист, — держи обещанный подарок.

Он взял его вежливо, но глянул сначала со скучающей усмешкой, медленно сползавшей с лица по мере того, как маг изучал собственное изображение. Рассмотрев, глянул на меня, снова перевел взгляд на лист и вдруг сказал тихо, но очень серьезно:

— Спасибо… не ожидал.

Потом резко встал и вышел из комнаты.

А через десять минут вернулся с кучей железок и со сноровкой бывалого плотника ловко приделал их на дверь. Собрал мусор, бросил в очаг и вдруг достал из кармана ключ.

— Это от окна… но лучше дня три не открывать. И никуда не выходить. Первые дня три самые тяжелые для ходящих, пока мир еще не привязан накрепко, можешь уйти даже во сне. Поэтому не снимай ни заколок, ни старой одежды, они в твоем сознании накрепко связаны с нашим миром. Обычно… — тут он замялся, глянул в сторону очага и быстро добавил, — обычно ходящих стараются привязать любовью… или отрезанными волосами… чтоб в этом мире была их частица… понимаешь? Тогда ты смогла бы вернуться… если спонтанно покинешь мир. Но ты ведь не решишься на такие меры… и никогда не простишь, если… вообщем, этот способ не для тебя.

— Тер, — не выдержала я, — а может меня запереть, на эти три дня… ну в подвале, что ли… я пойму, раз нужно.

— Нет… — с сожалением вздохнул он, — это не поможет. Ты умудрилась подключиться к источнику в зале стихий… лучше просто занимайся чем-нибудь приятным и побольше спи… эта башня специально строилась для ходящих и защищена самыми надежными щитами, какие есть.

Он ушел, а я долго сидела, пытаясь осознать и переварить услышанное, и как ни странно, впервые верила магу до конца.

Глава 19. Наперекор всему

В просторной, высокой комнате с тщательно занавешенными от внешнего света окнами, царил загадочный полумрак, создававший атмосферу покоя и отрешенности.

Однако далеко не все собравшиеся в этом помещении, испытывали эти умиротворяющие чувства.

— Он совсем сумасшедший, твой своевольный ученик? — кипя от возмущения, почти кричал худой и высокий немолодой мужчина, с серебристыми от седины волосами связанными в строгий хвост, — вот с чего это он так разболтался? Ведь мы решили… пока ничего ей не говорить… ни про привязку, ни про источник! Он, что не понимает, что выдает еще не принесшей клятвы девчонке самые святые тайны ковена?!

— Принесет она клятвы… — голос человека, лежащего на кушетке в самом темном углу помещения, был бестелесно тих, — не ори пожалуйста. Раз Тер так решил… значит была причина…

— Ты слишком много ему позволяешь… и много спускаешь с рук! — так же яростно, хотя и намного тише прошипел седовласый, — а потом удерешь и оставишь всё это расхлебывать мне!

Произнося эти слова, говоривший обличительно ткнул пальцем в огромный, не менее локтя в диаметре, шар из полированного хрусталя, покоившийся на столе в специальной треноге. Возле шара сидела черноволосая женщина с закрытыми глазами и крепко держалась руками за ножки подставки.

А в глубине шара в мерцающей дымке чуть дрожало изображение светлой комнаты и неподвижно сидевшей на диване девушки в синих штанах и черной тунике.

В этот день я так и не смогла заставить себя ни открыть балкон, ни выйти за дверь. Не знаю почему, но эта комната вдруг стала казаться мне родной и надежной, как наша старая квартира. Наверное, прав маг и тут действительно хорошие щиты. А может это оттого, что меня не на шутку испугали таинственные чужие миры, в которые я могла ненароком уйти.

Когда-то давно, года три назад, один из работавших с нами спелеологов, занимавшийся в свободное время парашютным спортом, по большому секрету рассказал мне, что меньше всего он трусил, когда первый раз прыгал с парашютом и первый раз спускался в темную глубину пещеры.

— Понимаешь, Томчик, — сказал он тогда, — человек всегда силен задним умом. А когда в первый раз прыгаешь, у тебя этого заднего ума еще просто нет. Но вот потом, оказавшись один на один с простором, высотой и со страшной скоростью приближающейся землей, вдруг понимаешь, каким ты был безбашенным тупицей, что согласился на эту авантюру. И что если сейчас не развернется ненадежный клочок тонкой ткани, то именно ты, такой умный, замечательный и неповторимый, никогда больше не увидишь ни это небо, ни солнце, ни травку. Ты знаешь, что многие от страха приземляются в мокрых штанах? Но никогда в этом не признаются, на каждого находится лужа. Ну, а потом человек просто привыкает к чувству ужаса… адреналиновая зависимость тоже наркомания, причем неизлечимая.