Виражи чужого мира - Страница 62

— Огромное спасибо! — съязвил он, — так ты хотела знать, кто жил здесь раньше?

— Мимо. — Помотала я головой и с надеждой предложила, — но ты можешь рассказать про это в знак благодарности.

— Подожду. Так про что тогда?

— Скажи… только честно, — пристально глядя в его глаза, вкрадчиво спросила я, — есть в этом доме хоть один уголок, который… нельзя увидеть из шара?

Терезис на несколько секунд застыл в ошеломлении, потом приветливо помахал потолку ручкой и внятно произнес:

— Нет.

Развернулся и пошел к двери.

— Я так и думала, — желчно бросила я вслед, посмотрела вверх и погрозила кулаком, — но я этого так не оставлю.

Глава 22. Эра наскальной живописи

Сидеть и плодотворно обдумывать свои проблемы, когда все время помнишь, что находишься под прицелом скрытых камер — невозможно, в этом я убедилась очень скоро. Как я не старалась абстрагироваться, мысли были только про белую обезьяну. То есть, о том, как я сижу, как выгляжу сверху, не растрепалась ли прическа…

Нет, взвыла я мысленно уже через пять минут, этот мазохизм не для меня. Пусть кто-то и готов за деньги или ради славы терпеть большого брата, я не из их числа. Вот только вряд ли мне поможет простой скандал или просьба. Маги пообещают… и забудут, просто в следующий раз исключат напарника из количества тех, кто в курсе.

Так чего я сижу? Пора действовать. А как — ну, методом проб и ошибок что-нибудь да обнаружу. Я вихрем подорвалась с места, слетела на первый этаж, и пошла в кухню. Вот сама не знаю, почему именно туда, память вела или интуиция, но обнаружила я сразу. Правда вовсе не то, чего искала.

Пробегая мимо входной двери, просто машинально взглянула в находящееся рядом с ней окно и замерла на месте. За вязью решетки четко темнел мужской силуэт, пристально вглядывавшийся внутрь, приложив ко лбу козырьком ладонь. Меня сначала как током шарахнуло, так и отскочила назад, к лестнице. Но потом оглянулась на плотно занавешенное противоположное окно, сообразила, что меня в моих темно-серых брюках и зеленой блузке чисто китайского фасона рассмотреть в полутьме невозможно, и начала успокаиваться.

В конце концов, в доме есть служанка, маг и большой брат. Может, я и зря так уж на него ополчилась?!

Ну, с этим разберусь чуть попозже, а пока нужно выяснить, чего надо странному субъекту за окном. Не думаю, что тут могут свободно ходить воры, рассказывала же Сатилла про то, как ловко ловит их ковен?

Значит, это или тайный шпион, или ухажер.

Нет, шпионы — они осторожные и хитрые, а этот какой-то слишком бесцеремонный. Все понятно — ухажер. Интересно, только, мой, или Сины?! Или все же вор?

Я оглянулась на лежащий на камине кошелек, напомнила себе убрать его с виду, и решительно пошла к двери. Распахнула — и застыла в изумлении, под окном никого не было.

Я даже вышла наружу, на крылечко, и огляделась по сторонам. Слева от крыльца — окно в кухню, и через три метра от него высокая наружная стена, в самый угол которой встроена моя башня. Справа — то самое окно в гостиную и ступеньки, на которых и стоял таинственный незнакомец. Еще спустя метра три от окна — вторая стена, и никаких мужчин под ней тоже не наблюдается.

Прямо от ступенек начинается дорожка, ведущая между кустов к дому Балисмуса, и дальше, к храму. И там тоже никого нет.

Я сердито фыркнула, вернулась в комнату, заперла дверь на засов и задумалась. Разумеется, думала я на кухне, сюда Сина убрала с обеденного стола остатки пирожков и вазу с виноградом.

И то, что у меня получалось, как-то настораживало. Кто-то за мной следит, и этот кто-то вовсе не из людей учителя. Те через шар могут все рассмотреть. А это смотрел через окно. И меня все-таки заметил, раз поспешил спрятаться. Значит — не хочет или боится попадать мне на глаза.

Первым делом, я само собой расспрошу девчонку, может это все же к ней приходил гость. Но пока она копается с платьем, начну исполнение своих идей и не с того, с чего хотела сначала, и даже не с того, что придумала позднее. Это подождет.

Чтобы впредь никто из незваных гостей не мог подсмотреть с этой стороны, я начну с окна.

Покопавшись в корзинке с баночками, и приспособив под палитру крышку от самой невзрачной кастрюли, я приступила к работе. И к тому времени, как по лестнице затопали туфли служанки, у меня был готов набросок, и я уже приступила к прорисовке тех деталей, которые должны быть на переднем плане, если смотреть с улицы.

— Ой, — сказала Сина, обнаружив меня стоящей на табуретке с крышкой и кистью в руках, а рядом еще две табуретки заставленные баночками, — что вы делаете?

— Рисую, — сообщила я хмуро, оглянулась на нее, оценила работу, платье в цветочек сидело — как на нее и сшитое, — а ты молодец. Теперь объясни мне, может ли к тебе прийти кто-нибудь из родичей? Я имею в виду — мужчин. Отец там, брат или жених?

— Зейра Таресса, — она снова смотрит как-то слишком уж испуганно, — вы же не знаете… я сирота. Мой отец был рыбаком, и утонул очень давно… в шторм попал. А мать… она потом все болела… а однажды…

Девчонка всхлипнула и замолчала.

— А где же ты жила? — я даже расстроилась, что так бесцеремонно задела самое больное местечко в ее душе.

— У тетки… но у нее трое своих детей. Мет старший, он уже давно работает. Сначала со мной на рыбе сидел, потом в крепость взяли. Спасибо… что вы его простили. За наказание лишают премии.

Слушая её, я пыталась припомнить силуэт незнакомца, первой мыслью было, не Мет ли прибегал проведать кузину. Но некоторые детали одежды, ширина плеч и форма головного убора шпиона убедили меня, что это ошибочная версия.