Виражи чужого мира - Страница 38

А потом, подойдя к двери и взявшись за щеколду, вдруг поняла, вот оно! Вот волшебное средство, которое позволило мне выспаться беззаботно как в далеком детстве! Грубовато выкованная железка, которая превратила маленькую каюту из камеры в убежище только тем, что была прибита не на наружной стороне двери, а на внутренней.

В узком коридорчике, ведущем к умывальне, было тихо и пусто, но в самой умывальне, судя по брызгам вокруг медного тазика, заменяющего тут раковину, и влажному полотенцу, уже до меня кто-то побывал.

А значит — и в столовой тоже, как-то сразу забеспокоился мой напуганный кратковременной голодовкой организм. И потому умывалась и одевалась я с авральной скоростью. Переодевшись и порадовавшись, как точно угадала с размерами мужской одежды Гайтола, шагнула к двери и вдруг до меня дошла простая, как пенек, истина. Все эти вещи выбраны не наспех и случайно, а загодя готовились именно для меня.

И тогда значит, всё, что случилось, не просто череда совпадений и разочарований, а сложная цепочка тщательно спланированных и подготовленных событий, имеющих какую-то очень определенную цель. И сказать, что она мне не нравится заранее — это значит — не сказать почти ничего.

Потому что она мне не просто не нравится, она мне отвратительна.

Я застыла в дверном проеме, раздираемая двумя противоположными желаниями, вернуться в каюту, запереть дверь, и тайком всплакнуть над своей судьбой, ну, а после попытаться хорошенько все обмозговать. Второй вариант был проще, сначала пойти позавтракать, потом осмотреться, а уже потом начинать думать, вот только в душе так и кипели обида и злость на манипуляторов в черных костюмах и встречаться сейчас с кем-то из них очень не хотелось.

После непродолжительной и непростой внутренней борьбы победил, правда, с небольшим перевесом, второй вариант. И в этом была полностью заслуга моего папы, который всегда говорил, что злость уму — не приятель.

А быть дурочкой мне никогда не нравилось… вот и взяла себя в руки, нацепила на лицо ангельское выражение и потопала в столовую.

Тут тоже никого не было, но три пустые кружки красноречиво говорили, что кто-то уже завтракал. Я по-шпионски оглянулась на дверь, схватила кружку и понюхала. Не то что бы нюх у меня особый, или еще что-то подобное, чего нет, того — нет. Мне просто безумно хотелось знать, чем завтракали мои спутники. И что они предложат мне. Пока я сделала несколько шагов от каюты до столовой, в моей голове возникло удручающее подозрение, что до сих пор я действовала как-то не очень разумно. Слишком подчинялась эмоциям и интуиции… и даже не задумалась о составлении долговременного плана действий.

Конечно… какой мог быть особый план, если меня всё время незаметно подталкивали в нужном направлении?! Но теперь-то я уже обо всем догадалась? Значит, пора мне заняться именно планированием собственного будущего. Но так, чтоб никто из кукловодов ни о чем не догадался. Придется для начала немного поизображать из себя покорившуюся судьбе тихоню. Конечно, не так-то это и легко, когда в душе просто кипит обида, однако, думаю, долго играть эту роль мне не придется. Как только маги заметят перемену в моем поведении я смогу по их реакции сообразить, какие нужно предпринять дальнейшие действия.

— Таресса… — раздался за спиной голос Гайтолы, — ты уже проснулась? Хочешь позавтракать?

— А где тут моют посуду? — скромно опустив глаза, робко поинтересовалась я, — вот хочу помыть себе кружку.

— Вот тут, на полке, чистая посуда, — она прямо-таки ринулась за чашкой, — Вот кипяток, вот отвар, молоко… у нас кофе есть, хочешь?

— Да, — обрадовалась я и сразу вспомнила, что тихони так нахально себя не ведут, — ой… а оно у вас, наверное, дорогое… нет… я тогда лучше отвар…

— Мы его не любим, — тоже поторопилась брякнуть она, и тут же поправилась, — просто нам привычнее наши напитки. Сколько тебе класть?

Я взглянула на серебряную баночку в её руке и засомневалась, а действительно ли там кофе? Пробовать резко расхотелось.

— Таресса, — вмиг сообразила она, — мы не носим сюда никаких вещей из вашего мира… а кофе когда-то принесли зернышко и посадили. Но пьют его только вызванные.

— Можно я сама насыплю? — робко прошептала я, хотя больше не сомневалась в её словах.

Интересовало меня другое, случайно она проговорилась, что принадлежит к клану… нет, ковену магов, или нарочно? Ох, что-то я туплю, такие опытные партизаны никогда не оговорят себя нечаянно. А вот спрашивать я ничего не буду… тихони вопросов не задают.

— Конечно, вот, — она сунула мне в руки баночку и схватилась за чайник, — сколько кипятка налить? Ты не волнуйся, он горячий, это специальный чайник.

— Спасибо… — робко пробормотала я и насыпала в кружку ложечку дивно пахнущего свеже помолотыми зернами кофе, — половину, если можно.

— Пожалуйста, — женщина с готовностью налила полкружки кипятка, отодвинула мою руку и провела ладонью над напитком.

Здорово, хотела сказать я, увидев, как под ее рукой вспухает шапка закипающего кофе, но вспомнила свой новый имидж и тихо повторила, как попугай:

— Спасибо.

— Вот булочки, мед, творог, молоко… еще чего-нибудь хочешь?

— Нет спасибо… этого достаточно, — тем же смиренным тоном повторила я, скромно присаживаясь на край скамьи.

Показалось мне, или аборигенка и вправду вдруг тихо застонала, словно у нее что-то заболело?! Наверное, все же показалось, потому что рванула она прочь очень даже шустро. Люди, у которых что-то болит, так не бегают. Если это конечно, не желудок.